Внезапно что-то привлекло его внимание. Он услышал Возлюбленную. Взглянув на синтезатор, Двенадцатый убедился, что инструмент выключен. Его вкусовые жгутики затрепетали. Он подплыл к одному из кресел, ухватился за поручни и пальцами почувствовал пульс Возлюбленной. Звук передавался через остов корабля. Сердца Двенадцатого замерли.

Он выбрался в центральный коридор, оттолкнулся от стены и направился к оси центрифуги. Звук стал громче, но на него теперь накладывались посторонние ритмы.

Волна смирения накрыла Двенадцатого, когда он понял, что звук идет с нижних уровней центрифуги, и что придется еще раз испытать на себе силу тяготения. Он вскарабкался на платформу грузового лифта и нажал на кнопку. С металлическим скрежетом платформа начала опускаться.

Когда он удалился от оси центрифуги, звуки стали громче. Воздух со свистом выходил из его легких. Казалось, внутренности его готовы вывернуться наизнанку.

Он никогда не привыкнет к этому.

Когда лифт вздрогнул и остановился, Двенадцатый почувствовал, что сердца его вот-вот перестанут биться. Руки и ноги налились свинцом. Он осторожно ступил на зеленую обшарпанную поверхность палубы и только тогда понял, что ритм Возлюбленной смешивается с другими, посторонними звуками.

Слепая ярость огнем пробежала по его нервам. Святотатство! Сообщение Возлюбленной было загрязнено человеческими наслоениями. Двенадцатый заторопился, забыв об осторожности, которую необходимо было соблюдать в условиях ненулевой гравитации. Он ударился о косяк двери, отскочил и оказался в холле, сердито размахивая кулаками.

«Думай как следует, — говорил ритм Возлюбленной. — Думай как следует, а затем действуй».

Комната была пуста. Звуки шли от синтезатора. Бессильная ярость клокотала в крови Двенадцатого.

«Думай как следует, — настаивала Возлюбленная. — Тогда твои действия будут правильными».

Слова Возлюбленной нельзя игнорировать. Под их воздействием гнев Двенадцатого стал ослабевать. Он посмотрел на синтезатор, прислушался к какофонии человеческих звуков, спутавших ритм Возлюбленной, и задумался, что все это может означать.

«Думай как следует».

Из коридора послышался какой-то шум. Двенадцатый, сжав кулаки, повернулся вокруг своей оси и увидел входящего в холл Юби. Молодой человек улыбнулся и протянул руку к клавиатуре синтезатора. Музыка смолкла.

Двенадцатому стало очень одиноко.

Он махнул рукой в сторону инструмента.

— Это вы сочинили, уважаемый командор?

— Да, — Юби куда-то торопился и раскладывал свои вещи по карманам. — Мне захотелось написать музыку на основе ритмов Возлюбленной. Я использовал звуки, напоминающие мне о ней.

— Эти звуки не имеют ничего общего с передаваемым Возлюбленной сообщением.

Юби передернул плечами.

— Это вовсе не отображение моих мыслей. Я просто хотел вызвать в памяти Возлюбленную и использовал те звуки, которые помогали мне в этом.

Двенадцатый почувствовал растерянность.

— У этой песни есть слова?

— Нет, — Юби искал что-то в ящике стола, — я не поэт.

Отчаяние охватило Двенадцатого. Это было выше его понимания. Он мог быть уверен только в одном.

— Вы не должны использовать ритм «ладино»! — воскликнул он. — Не должны!

Юби перестал рыться в ящике стола. На его лице отразилось удивление.

— Почему же, Двенадцатый?

— Вы не должны прерывать сообщение Возлюбленной. «Ладино» нарушает ритм, искажает содержание. Это святотатство.

— Понимаю, — кажется Юби согласился с этим утверждением. — Хорошо, Двенадцатый. Я больше не буду пользоваться аккордами «ладино». Благодарю вас.

Он нашел то, что искал, положил в карман жилета и заторопился прочь. Расстроенный Двенадцатый остался в холле. Гравитация терзала его внутренности. Затем он вернулся в резервную рубку. Каждый шаг его сопровождало отчаяние.

Он подумал, что Возлюбленная обречена.

Юби взял ее священные ритмы и использовал в своих целях, наложил на них собственную музыку, свою внутреннюю песню. Возлюбленную может ждать та же участь: люди используют ее так, как им нужно, лишат ее божественной сущности, чтобы удовлетворить свои грязные потребности, заразят ее чистый разум непристойными мыслями.

Единственное спасение — заставить Возлюбленную прервать контакты с людьми и, по возможности, уничтожить их. Но этого она не сделает. Слишком важное место занимают люди в ее планах.

Двенадцатый запрограммировал свой синтезатор на один из успокаивающих и подбадривающих ритмов. Настроение его улучшилось, хотя и ненамного.

В дверях появился белый кот Максим и двинулся к нему. Двенадцатый взял его на руки. Кот устроился у него на груди и стал издавать громкие вибрирующие звуки.

Раньше Максим никогда не приходил к нему.

Двенадцатый сделал так, как делали люди, когда брали кота. Он погладил животное по спине и внутренним пальцем почесал ему шею. Мурлыканье стало громче. Двенадцатый понял, что его действия доставляют коту удовольствие, и что Максим в награду отдает себя и свое урчание. Значит, Двенадцатый сделал что-то правильное.

Пока он в задумчивости гладил кота, эта мысль успокоила его.

«Беглец» покинул базу через несколько часов после того, как Юби вернулся на борт с копией контракта с «Портфайер» и занесенным в его кредитную карточку авансовым платежом. Через три часа, когда они удалились на достаточное расстояние от гравитационной массы Безеля, Юби совершил три подпространственных прыжка подряд, останавливаясь лишь для того, чтобы уточнить координаты корабля и рассчитать следующее перемещение. После того, как он устал, Мария заняла кресло пилота, но не успела еще внести все необходимые изменения в программу, и поэтому не достигла той точности, к которой привыкла. Раздосадованная, она встала и, не говоря ни слова, пошла к себе в каюту. Юби подождал, пока навигационная аппаратура вычислит местоположение корабля, выполнил следующий прыжок, а затем выключил приборы и покинул рубку.

Он проверил состояние пассажира. Двенадцатый плавал в невесомости в резервной рубке, слушая медленные ритмичные удары синтезатора. После обмена любезностями Юби удалился. В каюте Марии горел свет, Юби постучал и приоткрыл дверь. Девушка склонилась над клавиатурой компьютера, внося изменения в программное обеспечение «Лахора». Она не заметила брата, и он не стал ей мешать.

Юби, все еще находясь под воздействием наркотика, лег в кровать и проспал несколько часов. Ему снилась Возлюбленная. Подчиняясь ее ритму, в чужом ярко-голубом свете плясали ее странные слуги. Он проснулся с ощущением ее резкого запаха.

В голове у него прояснилось, тело расслабилось. Напряжение последних недель отпустило. Юби был доволен, что опять остался один в космосе, только с Марией и «Беглецом».

«И Возлюбленной, — подумал он. — И Возлюбленной».

Он пошел взглянуть на Марию, но она спала. Стройное тело неясно белело в темноте. Юби прикрыл дверь и направился в холл к своим инструментам. Он включил другой ритм Возлюбленной, тот, медленный, под который медитировал Двенадцатый, и взял несколько аккордов. Образ Возлюбленной всплывал у него в мозгу, как белое горячее солнце над горизонтом темной луны.

Прошло несколько часов. Новая композиция оказалась более длинной и более продуманной. Судно Возлюбленной возникло перед его внутренним взором. Когда он закончил, чужой корабль уменьшился в размерах и спрятался в одном из дальних уголков его памяти.

Юби нашел Прекрасную Марию в камбузе. Она готовила завтрак.

— Осваиваешься с «Лахором»? — спросил он.

— На тренажере уже получается лучше, — она наполнила свой стакан соком. — Через некоторое время я бы хотела совершить следующий прыжок.

— Прекрасно, — он смотрел, как Мария выливает на сковородку взбитые с молоком яйца. Раздалось шипение.

— Послушай, — сказал Юби. — Я размышлял о Возлюбленной.